Subjects/Literatura/Ekzamen8/period
XVIII век как культурологическое понятие. Европеизация России
Для русской истории характерна прерывность развития: Киевская Русь — Русь периода монгольского нашествия — Московская Русь — Петровская Россия — Советская Россия — Россия сегодняшняя. Каждый раз смена эпохи происходила «вдруг» — иногда катастрофически, иногда посредством реформ, но всегда перемены были быстрыми и радикальными. Эта особенность исторического развития Россия была замечена давно — в 1828 году П.Я.Чаадаев писал : «Мы так странно движемся во времени, что с каждым нашим шагом вперёд прошедший миг исчезает для нас безвозвратно». [1]
Такой же ритм развития характерен и для русской литературы. Семисотлетняя древнерусская литература с устоявшимися и, казалось, незыблемыми принципами поэтики враз сменилась XVIII веком. «Словесность наша явилась вдруг в 18 столетии», — писал А.С.Пушкин, [2] ясно понимая, что и до этого существовала самобытная русская словесность; он имел в виду, что «вдруг» началась та эпоха русской литературы, к которой в значительной мере принадлежал он сам — «осьмнадцатое столетие». [3]
В последнем утверждении нет хронологической ошибки, поскольку «восемнадцатый век» — понятие не календарное, а культурологическое. Это эпоха русской жизни, начавшаяся с реформ Петра I и продолжавшаяся до Пушкина.
Не вникая в подробности научных споров о том, появился ли XVIII век как продолжение традиций древнерусской культуры или пришёл на смену этой традиции, отметим, однако, что накануне XVIII века в литературе наступило молчание. После взятия турецкой крепости Азов (1696) русская литература в течение ближайших двух десятилетий не породила никаких сколько-нибудь значительных памятников ни в прозе, ни в стихах; даже начавшаяся в 1701 году Северная война (со Швецией) не оживила литературную деятельность. В русской литературе царила тишина. «Может быть, — пишет историк литературы П.Н.Берков, — с наибольшей отчётливостью отразилось это состояние русской литературы в коротеньком стихотворении, напечатанном в 1700 году славянскими литерами <...>:
Сим молитву деет,
Хам пшеницу сеет,
Афет власть имеет,
Смерть всеми владеет.
В этих четырёх строчках как бы закрепилось средневековое представление о неизменности и незыблемости миропорядка; три основные группы феодального общества — духовенство, дворяне и крепостное крестьянство, — обозначенные именами трёх сыновей библейского патриарха Ноя, как бы устраняет возможность появления каких-либо других социальных группировок <...>; верховная владычица Смерть, уравнивая судьбы всех людей, как бы зачёркивает жизненную деятельность каждой из этих общественных групп и делает излишними любые попытки нарушить сложившийся миропорядок». [4] Литература декларирует незыблемость такого мироустройства и не имеет потребности в произведении большем, чем процитированное четверостишие. Литература с многовековым опытом не видела в современности ничего сколько-нибудь значительного и достойного изображения, литература молчала.
Ситуация могла измениться только появлением литературы нового типа. И она появилась в общем потоке перемен, начавшихся в России с реформами Петра I. Если попытаться дать предельно краткую характеристику этим переменам, происходившим во всех сферах русской жизни XVIII века, то можно сказать так: начался процесс европеизации России. XVIII век как понятие историософское и культурологическое означает эпоху русской жизни, прошедшей под знаком европеизации. В этом определении нет ничего оскорбительного для России, если правильно понимать смысл термина «европеизация».
К началу XVIII века в западноевропейских странах произошло осознание того, что на европейском континенте формируется своеобразная историческая, этническая и культурная общность — европейская цивилизация. Народы Германии, Франции, Англии, Голландии, Испании обнаружили своё глубокое родство в мышлении, психологии, укладе жизни. Страны Европы в XVII веке вступили в процесс «европеизации», то есть формирования европейской цивилизации. Англичанин Ньютон и немец Лейбниц одновременно и независимо друг от друга изобретают дифференциальное и интегральное исчисление — совпадение неслучайное, подтверждающее существование европейской (а не только немецкой, английской и т.д.) науки и, больше того, единого стиля мысли, единой проблематики мысли. Рождался особый европейский тип экономики, государственности, европейский стиль философии, искусства, литературы, происходил процесс взаимных влияний и международных контактов — рождалась Европа. [5]
К концу XVII века расцвет европейских стран и возникновение европейской культуры стали очевидны. В этот момент в процесс европеизации включается и Россия. Это не значит, что Россия начинает подражать европейским народам, пользоваться их достижениями. Европеизация России означала, что закончился период самоизоляции страны, Россия вышла на контакт с соседними народами. При этом особо следует отметить, что перед Россией стоял вопрос выбора: географически находясь в Европе, Россия всегда была обращена к Востоку, в азиатские степи, в Сибирь; внешние контакты России (мирные торговые и военные) происходили, в основном, с восточными странами, даже христианство, объединившее Европу, пришло в Россию не в «западном варианте» (католичество), а в восточном, византийском (православие). Если к этому вспомнить трёхвековую зависимость от татаро-монголов, то можно утверждать, что Россия формировалась столько же азиатской, сколько и европейской страной. В конце XVII – начале XVIII века, включившись в европеизацию, Россия совершила решительный выбор и довольно крутой поворот своей истории. [6]
Что означал процесс европеизации России практически?
Прежде всего, это осознание себя народом, принадлежащим европейскому пути развития. В связи с этим России стали интересны европейские народы, их образ жизни, их языки, их культура. В Россию проникают немецкая мода, немецкая военная наука, немецкие и голландские технологии, английские экономические идеи, французская гастрономия и философия и т. д. С другой стороны, в европейскую культуру входят русские научные достижения, русские товары, русские понятия. Россия приобщается к Европе, обнаруживает в себе родство с европейской идеей. Подчеркнём ещё раз: не подчиняется европейскому влиянию, а активно включается в общеевропейскую историю.
Эти обстоятельства коренным образом изменили состояние русской литературы, она оказалась перед новой действительностью и перед новыми эстетическими задачами. Необходимо было узнать западноевропейскую литературу, не просто перевести тексты с иностранных языков, а по-русски оценить их, осмыслить незнакомые темы, образы, художественные средства. Появление новых тем, усвоенных из переводной литературы и взятых из новой русской действительности породило, в свою очередь, поток оригинальной русской литературы, новых жанров, новых сюжетов и героев. Нового в литературе XVIII века стало так много, что традиционные черты, унаследованные ею от древнерусской литературы, оказались малозаметными, трудно различимыми. [7]
Глубокие перемены произошли в русском языке, причём перемены всеобъемлющие: от фонетики до синтаксиса; изменилась русская разговорная речь, письменная речь приблизилась по структуре к европейским языкам, [8] была реформирована азбука. Столь масштабные изменения в языке являлись последствием другого процесса — перестройки сознания народа как носителя национального языка.
Ещё одной задачей новой русской литературы стало освоение античности. Европа была прямой наследницей античной цивилизации, само имя «Европа» родилось в греческих мифах. Понятно поэтому, что древние греческие и римские авторы, античные герои, античные сюжеты крайне интересовали европейских писателей, им важно было понять дух античности хотя бы для того, чтобы подтвердить право называться европейской цивилизацией и, конечно, владеть великим наследием. По этой же причине в начале XVIII века русская литература обращается к античности, имена Гомера, Анакреона, Горация, Софокла, Сенеки, Марциала и их произведения впервые попадают в русское литературное сознание. Особо стоит отметить, что с античностью русские писатели знакомятся не через французские или немецкие переводы, а напрямую, непосредственно с древних языков. Это ещё одно доказательство того, что европеизация России не подражание немцам, французам, голландцам и другим (кто из них в полной мере выразил «европейский дух»?), а самостоятельное участие в общеевропейской истории.
К концу XVIII столетия, когда европеизация России дала ощутимые плоды во всех сферах национальной жизни, стало очевидным, что Россия, конечно, не Восток, не Азия, но и не Европа. [9] Что есть Россия? Что есть русская идея? Какова судьба и предназначение России? Эти и подобные им вопросы станут задачей другой эпохи литературного и культурного развития России, но они были сформулированы в XVIII веке, веке «странных сближений». Проблема периодизации русской литературы XVIII века
Почему всегда «проблема»? В литературоведении существуют такие вопросы, которые в результате научных поисков могут быть окончательно решены и сняты (например, вопросы текстологии, биографии писателя), но периодизация литературной эпохи принадлежит к вопросам другого рода — если не к «вечным», то к трудноразрешимым, к проблемам. Её решение зависит от того, в каком объёме XVIII век известен историкам литературы, от того, каким методологическим принципам следуют учёные, от того, как ими понимается общая роль XVIII века в истории России. Многообразие научных школ, гипотез, версий литературоведческих проблем — нормальное явление, защищающее гуманитарное знание от устаревающих, неполных, искажённых концепций истории литературы. Среди нескольких существующих периодизаций XVIII века наверняка есть та, что реально отражает этапы литературного процесса, но чтобы не ошибиться при выборе, мы рассмотрим все известные нам версии.
Одна из самых распространённых периодизаций предложена академиком Д.Д.Благим. [10] Распространённость его концепции объясняется тем, вероятно, что учебник Д.Д.Благого с 1930-х годов выдержал семь изданий и до сих пор остаётся основным вузовским учебником. Благой распределяет весь подлежащий изучению материал по трём периодам: 1) 1700–1720-ые годы. На путях к классицизму; 2) конец 1730-х – 1770-ые годы. Классицизм; 3) последняя треть XVIII века. На путях к сентиментализму. Предложенная схема верно фиксирует внешние признаки историко-литературного движения, но в ней нет ясного критерия, по которому выделяются периоды литературного процесса и нет чётких границ выделенных периодов.
Другой известный историк литературы, профессор Ленинградского университета Г.П.Макогоненко в своей хрестоматии [11] предлагал другое деление эпохи на периоды: 1) 1700–1760-ые годы. Канун Просвещения; 2) последняя треть XVIII века. Эпоха Просвещения. Автор периодизации предлагает в качестве критерия распределения периодов стадии распространения просветительской идеологии. С этой периодизацией трудно согласиться безоговорочно: деления литературы по идеологическим признакам недостаточно, так как в пределах просветительской идеологии возможны разные эстетические системы. Несовершенство такой периодизации вероятно ощущал и сам её автор, во вступительной статье той же хрестоматии он называл ещё один период, который выделен по другим критериям («Начало века»). Таким образом, периодизации Г.П.Макогоненко присуща и непоследовательность.
В 1973 году была предложена ещё одна система периодизации литературы XVIII века, в которой критерием были этапы создания единой общенациональной литературы: 1) первая половина века, в течение которой литература завоёвывает право на самостоятельное существование среди видов искусства; 2) вторая половина века, когда литература из дела одиночек обретает статус выразителя общественного мнения. Автор этой периодизации И.З.Серман [12] не учитывает существование в XVIII веке разных литературных направлений и разных эстетических систем, не учитывает и впечатление, которое складывается у всех исследователей XVIII века — основные события эпохи произошли в конце века, примерно в последней трети.
В названных периодизациях возможно есть правда о литературном процессе XVIII века, но авторы не представили ясной и чёткой аргументации, без которой утрачивается сам смысл деления литературы на какие-то этапы. Причиной этого, на наш взгляд, является то обстоятельство, что исследователи отказались признать XVIII век эпохой европеизации России, полагая, вероятно, это оскорбительным для России, однако предложить и доказать другое объяснение сути произошедшего в XVIII веке в России пока никому не удалось. Если признать, что XVIII век прошёл под знаком европеизации России, то удастся увидеть, как отразились этапы этого процесса на развитии литературы. Так, например, появление некоторых новых жанров в русской литературе вызвано переводами из западноевропейских литератур — чисто литературный факт (появление жанра) берёт своё начало в общем процессе европеизации. Шаг за шагом русская литература включалась в общеевропейский культурный мир и вехи этого процесса должны стать показателями границ отдельных периодов.
Первый период. 1700-ые годы – начало 1730-х годов. Традиционно эти годы называются «Петровское время». Краткая характеристика периода: идейный пафос литературы тех лет — защита петровских реформ, отсюда публицистичность произведений; для художественного сознания характерна жажда новизны и одновременно тяготение к вековым традициям, отсюда эклектичность, отсутствие единой эстетической системы, единого литературного направления. Конец периода определяется появлением произведений, созданных уже в чётких границах эстетики классицизма: первые сатиры А.Д.Кантемира (1729-1731), переведённый им трактат Фонтенеля «Беседы о множестве миров» (1730), сделанный В.К.Тредиаковским перевод романа Тальмана «Езда в остров любви» (1730), иначе говоря, к концу первого периода русская литература начала пользоваться европейской по происхождению и сути системой художественных средств.
Второй период. Конец 1730-х – конец 1770-х годов. Период классицизма. Основное содержание и пафос периода — формирование русского классицизма. Начало периода связано с появлением в 1747 году двух эпистол А.П.Сумарокова «О русском языке» и «О стихотворстве», в которых изложен эстетический кодекс русского классицизма. Конец периода — 1779 год, когда М.М.Херасков завершил создание героической поэмы «Россиада», то есть русской литературой было создано произведение в жанре, считающемся вершиной поэзии в эстетике классицизма.
Для этого периода развития литературы XVIII века характерна тяга к стабильности, отсюда формирование строгой жанровой системы, регламентация творческого процесса. Созданы жанровые каноны русской торжественной оды, русской стихотворной трагедии, героической эпопеи, стихотворной басни, сатиры и др.; эти жанры были заимствованы из европейской литературы, но претерпели существенные изменения в русском варианте. Причиной трансформаций и жанров, и эстетических принципов европейского классицизма при «переводе» его на русскую почву было то обстоятельство, что русский классицизм развивался спустя сто лет после европейского, то есть в то время, когда в Европе распространились идеи Просвещения. Русский писатель периода классицизма, работающий, например, над трагедией, учитывает опыт и классициста Расина, и просветителя Вольтера, в результате чего рождается новое жанровое образование — русская стихотворная трагедия. Своеобразие периода русского классицизма состоит в синтезе идеологии, философии, эстетики двух эпох европейской культуры — классицизма и Просвещения. [13]
Третий период. 1780 – 1800-ые годы. Утверждение сентиментализма. Интенсивность литературной жизни в этот период настолько высока, что обнаружить чёткие границы не удаётся. Главные фигуры литературной жизни этого периода — Н.М.Карамзин и М.Н.Муравьёв; основные произведения периода, в которых с наибольшей полнотой отразилась его суть — журналы Н.М.Карамзина и его альманахи «Аглая» (1794–1795) и «Аониды» (1796–1799), его знаменитая повесть «Бедная Лиза» (1791) и не менее знаменитые «Письма русского путешественника» (1790-1801), «Путешествие из Петербурга в Москву» (1789-1790) А.Н.Радищева. Основной пафос литературы тех лет — стремление к субъективности, исповедальности, что открывало простор для анализа внутреннего мира личности. Появляются новые жанры: дружеское послание и элегия, эпистолярная и повествовательная проза.
Данная периодизация, на первый взгляд, мало отличается, например, от предложенной Д.Д.Благим, и не содержит сенсационно новой интерпретации литературных событий XVIII века, однако её преимущество в том, что все этапы четко определены по времени и содержанию, аргументированы сами принципы деления литературы на периоды. Автором этой периодизации является Ю.В.Стенник. [14] В дальнейшем мы будем следовать именно такому представлению об основных этапах литературного процесса XVIII века.
[1] Чаадаев П.Я. Философические письма. Письмо первое // Чаадаев П.Я. Статьи письма. – М.: «Современник», 1989. С.44. [2] Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 10-ти томах. Изд. 4-е. – Л.: «Наука», 1978 – Т. VII. – С.156 («Наброски
статьи о русской литературе»).
[3] Пушкин «обращён лицом» к XVIII веку, ещё в Лицее он принимает «эстафету» от Г.Р.Державина, продолжает традиции Д.И.Фонвизина, А.П.Сумарокова, читает В.К.Тредиаковского, А.Д.Кантемира, М.М.Хераскова, И.Ф.Богдановича, И.А.Крылова, А.Н.Радищева, М.Н.Муравьёва и мн. др., он думает о судьбе Петра I и петровских реформ («История Петра», «Медный всадник»), о восстании Пугачёва («История пугачёвского бунта», «Капитанская дочка»). Представление о том, что XVIII век продолжался до 1810-20-х годов довольно распространено в научной литературе, см., напр.: Поляков Л.В. Проблема национальной культуры в философском мировоззрении декабристов // Общественная мысль. Выпуск 2. – М.: «Наука», 1990. – С.5; Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. – С.9.
[4] Берков П.Н. Особенности русского литературного процесса XVIII века // Берков П.Н. Проблемы исторического развития литератур. Л.: «Худ. литература», 1981. С. 129-130.
[5] См. одну из наиболее известных книг о судьбе Европы: Шпенглер О. Закат Европы. – Новосибирск: «Наука»,
[6] Литература о сути отношений между Европой и Россией огромна. Одни из наиболее ярких и концептуальных работ на эту тему: Чаадаев П.Я. Философические письма. Апология сумасшедшего // Чаадаев П.Я. Статьи и письма. – М.: «Современник», 1989. – С. 38-161; Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – М.: «Книга», 1991. – 574 с. – серия «Историко-литературный архив».
[7] Настолько, что появляются мысли о полном разрыве эпох русской литературы. Не вдаваясь в споры насчёт прерывности развития русской литературы на рубеже XVIII века, следует всё же признать, что впечатление о XVIII веке как о качественно новой русской литературе возникает у большинства литературоведов — см., например, эту точку зрения в академической «Истории русской литературы» (Т.1. – Л.: «Наука», 1980. – С.408, 465).
[8] Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII – XIX веков. Изд. 3-е. – М.: «Высшая школа», 1991.– С.64-65; а также см. обстоятельную монографию: Живов В.М. Язык и культура в России XVIII века. – М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. – 590 с.
[9] В течение века поменялось, очевидно, представление о сути процесса европеизации России: если в начале века было представление, что Россия станет обычной европейской страной, хотя и с некоторым запозданием, то в конце столетия стало ясно, что это не просто запоздание, причина гораздо глубже — Россия не Европа. Соответственно поменялось и отношение к Европе: сначала — сотоварищи, потом — соперники.
[10] Благой Д.Д. История русской литературы XVIII века. – М., 1945. – 420 с. (или любое другое издание).
[11] Русская литература XVIII века. Антология. / Составитель Г.П.Макогоненко. – Л., 1971. – 355 с.
[12] Серман И.З. Нерешённые вопросы истории русской литературы XVIII века // Русская литература. – 1973. – №
1.
[13] Подробнее этот вопрос рассматривается в нашей лекции «Своеобразие литературы русского классицизма». [14] Стенник Ю.В. Проблема периодизации русской литературы XVIII века // XVIII век. Сборник 16. Итоги и проблемы изучения русской литературы XVIII века. – Л.: «Наука», 1989. – С.17-31. Многие положения указанной статьи Ю.В.Стенника были использованы нами при разработке этого вопроса лекции.
